Неточные совпадения
Все
смотрели в пол или
на свои ногти. Женни была красна до ушей: в ней говорила девичья стыдливость, и только няня молча глядела
на доктора, стоя у притолоки. Она очень любила и самого его и его рассказы. Да Лиза, положив
на ладонь подбородок, прямо и твердо
смотрела в глаза
рассказчику.
— Да-с, он через свое упорство да через политику так глупо себя допустил, что его больше и
на свете не стало, — отвечал добродушно и бесстрастно
рассказчик и, видя, что слушатели все
смотрят на него, если не с ужасом, то с немым недоумением, как будто почувствовал необходимость пополнить свой рассказ пояснением.
Здесь Перстень украдкою
посмотрел на Ивана Васильевича, которого, казалось, все более клонило ко сну. Он время от времени, как будто с трудом, открывал глаза и опять закрывал их; но всякий раз незаметно бросал
на рассказчика испытующий, проницательный взгляд.
Должно быть, он испытывал большое удовольствие, перечисляя имена угодников и города, — лицо у него было сладкое, глаза
смотрели гордо. Слова своей речи он произносил
на тот певучий лад, которым умелые
рассказчики сказывают сказки или жития святых.
Девушки зарделись. Аграфена Петровна строгим взглядом окинула
рассказчика. Настя
посмотрела на Патапа Максимыча, и
на душе ее стало веселее: чуяла сердцем отцовские думы.
И раскатился старый Снежков громким хохотом. Но, кроме сына, никто не улыбнулся ни
на речи, ни
на хохот его. Все молча сидели, Аграфена Петровна особенно строго поглядела
на рассказчика, но он не
смотрел в ее сторону. Стуколова так и подергивало; едва мог себя сдерживать. Аксинья Захаровна про себя какую-то молитву читала.
И странное что-то творилось с Никитой. Он слушал вдохновенного
рассказчика и забыл, что перед ним не больше как «стрелок». И все
смотрел на фотографию, и она оживала под его взглядом: в старческом, трупном лице угодника, в невидящих, устремленных в небо глазах горела глубокая, страшная жизнь; казалось, ко всему земному он стал совсем чужд и нечувствителен, и дух его в безмерном покаянном ужасе рвался и не смел подняться вверх, к далекому небу.
Тут Ян не выдержал и с сердцем дернул
рассказчика за рукав, так что тот закусил себе язык. Между тем баронесса держала кошелек и,
смотря на него, плакала. Какую ужасную повесть прочли бы в этих слезах, если бы перевесть их
на язык! Потом, как бы одумавшись, отерла слезы и начала расспрашивать Якубка, как доехал до Липецка сын ее (о нем-то были все заботы), что там делал, как, с кем отправился в путь.
— Нет, не зашибался, — повторил
рассказчик. — А с мужиками ладил, ничего. Ну, и времени много было свободного. У тетки копали пруд. И плотину надо было соорудить здоровую… А главное, копать… Пришли землекопы… Артель человек в восемь — десять. Я с ними в знакомство вступил…"Тары-бары… Хорош табачок"… Хожу,
посматриваю, как они действуют… И, знаете,
на третий, кажется, день разобрала меня охота… Отчего мне не поработать?.. Только чтобы до конца довести вместе с ними…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие
рассказчика, блестящим взглядом
смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не всё равно теперь», подумал он. «А что́ будет там и что́ такое было здесь? Отчего мне жалко было расставаться с жизнью? Что-то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».